sword & holy shit
Я шла, размышляя о том, что должен чувствовать человек, идущий на смерть. Страх? Интерес, прости господи?
Не знаю, сконцентрироваться на вечном никак не выходило ввиду суровой реальности бытия в лице сучьего холода и не греющих совсем ботинок. Пар вырывался изо рта и тут же растворялся в густой синей темноте. Не зная, чем занять свои мысли, я пыталась считать свои шаги - дело монотонное и несоответствующее моему возбужденному и угнетенному природными условиями состоянию.
Вот еще: в период эмоционального напряжения люди, склонные верить приметам и символам, должно быть, не знают, куда себя деть, потому что везде им чудатся знаки свыше и предостережения. Вот так и со мной. Какой, спросите вы, символизм во взбирании по обледеневшей лестнице? Или в прически проходящей мимо женщины? Спросите как-нибудь меня, я расскажу вам свою историю.
Пальцы бездумно барабанили по поверхности стола - замечаю многочисленные следы его бытового использования: крошки, шрамы от ножа, круги от чайных чашек - и напряженно думаю. Что будут видеть люди, которые придут сюда после меня? Заметят ли они хлебные крошки и, если да, какие выводы сделают из этого? Я заглянула в ванную, ситуация оной была недалека: многочисленные, беспорядочно выставленные флакончики, даже следы от зубной пасты на стенах. Ухмыляюсь.
Как жаль, что я не увижу лиц этих людей. Но я вдруг живо представила презрение и отвращение при виде немытой посуды в мойке, лифчика и носков на полу спальни и заметок ручкой на обоях.
Решено.
Всего через пару часов квартиру не узнать, а у дверей, накренившись, стоят два угрожающе пухлых мешка с мусором. Неверно, это не мусор.
Это семь лет моей жизни в этих мешках.
Я хороню труп в этих мешках.
Сейчас я пойду и выброшу расчленнный труп в черном пакете.
Только мне не жаль совсем, это как собака на сене: ни себе, ни другим. Хотя я никогда не была против, чтобы моими вещами пользовались другие. Я даже могла бы завещать свой мозг какому-нибудь институту.
С энтузиазмом маньяка, избавляющегося от улик, я занималалсь, по правде говоря, примерно тем же: планомерно уничтожала все то, что могло поведать обо мне. Все, от одежды, до коллекции киноплакатов в шкафу. Книг, правда, было слишком много и я выставила одну из полок в алфавитном порядке, другую - по цветовой гамме, третью так, чтобы из названий складывались осмысленные зразы, заклеивая скотчем ненужные, и так далее. Их тут у меня на целую секцию библиотеки хватит. Да и не любимые книжки здесь, так, старый храм, на который не поднималась рука, никак со мной не связанный, поэтому пусть остается.
Пару раз пришлось ходить выбрасывать мешки. наконец, я избавилась от последних рабочих эскизов и осмотрела обезличенные, опустевшие комнаты. И осталась довольна. Нет сомнений, что-то я точно упустила, но до конца дней моих я буду уверена, что все сделала как нельзя лучше.
Кстати, не так много их и осталось.
Я переоделась, выбросив прежние вещи в окно и закурила, забравшись в ванную. Включила воду и закрыла глаза.
Ну, давай, покажи, каково это.
Я почему-то наивно полагала, что умирание, это процесс в высшей степени трагичный и исполненный сверхъестественным пафосом. О, как я ошибалась.
Честно говоря, я испытала только обиду.
Нет, конечно я не расчитывала на весы бытия, громогласным голос прочитанный список моих грехов, или сонмы поющих гимны Божьей благодати ангелов. Но вот так прозаично и скучно? Я разочарована и кривлю губы в недовольной гримасе.
Вот так меня не стало.
Не знаю, сконцентрироваться на вечном никак не выходило ввиду суровой реальности бытия в лице сучьего холода и не греющих совсем ботинок. Пар вырывался изо рта и тут же растворялся в густой синей темноте. Не зная, чем занять свои мысли, я пыталась считать свои шаги - дело монотонное и несоответствующее моему возбужденному и угнетенному природными условиями состоянию.
Вот еще: в период эмоционального напряжения люди, склонные верить приметам и символам, должно быть, не знают, куда себя деть, потому что везде им чудатся знаки свыше и предостережения. Вот так и со мной. Какой, спросите вы, символизм во взбирании по обледеневшей лестнице? Или в прически проходящей мимо женщины? Спросите как-нибудь меня, я расскажу вам свою историю.
Пальцы бездумно барабанили по поверхности стола - замечаю многочисленные следы его бытового использования: крошки, шрамы от ножа, круги от чайных чашек - и напряженно думаю. Что будут видеть люди, которые придут сюда после меня? Заметят ли они хлебные крошки и, если да, какие выводы сделают из этого? Я заглянула в ванную, ситуация оной была недалека: многочисленные, беспорядочно выставленные флакончики, даже следы от зубной пасты на стенах. Ухмыляюсь.
Как жаль, что я не увижу лиц этих людей. Но я вдруг живо представила презрение и отвращение при виде немытой посуды в мойке, лифчика и носков на полу спальни и заметок ручкой на обоях.
Решено.
Всего через пару часов квартиру не узнать, а у дверей, накренившись, стоят два угрожающе пухлых мешка с мусором. Неверно, это не мусор.
Это семь лет моей жизни в этих мешках.
Я хороню труп в этих мешках.
Сейчас я пойду и выброшу расчленнный труп в черном пакете.
Только мне не жаль совсем, это как собака на сене: ни себе, ни другим. Хотя я никогда не была против, чтобы моими вещами пользовались другие. Я даже могла бы завещать свой мозг какому-нибудь институту.
С энтузиазмом маньяка, избавляющегося от улик, я занималалсь, по правде говоря, примерно тем же: планомерно уничтожала все то, что могло поведать обо мне. Все, от одежды, до коллекции киноплакатов в шкафу. Книг, правда, было слишком много и я выставила одну из полок в алфавитном порядке, другую - по цветовой гамме, третью так, чтобы из названий складывались осмысленные зразы, заклеивая скотчем ненужные, и так далее. Их тут у меня на целую секцию библиотеки хватит. Да и не любимые книжки здесь, так, старый храм, на который не поднималась рука, никак со мной не связанный, поэтому пусть остается.
Пару раз пришлось ходить выбрасывать мешки. наконец, я избавилась от последних рабочих эскизов и осмотрела обезличенные, опустевшие комнаты. И осталась довольна. Нет сомнений, что-то я точно упустила, но до конца дней моих я буду уверена, что все сделала как нельзя лучше.
Кстати, не так много их и осталось.
Я переоделась, выбросив прежние вещи в окно и закурила, забравшись в ванную. Включила воду и закрыла глаза.
Ну, давай, покажи, каково это.
Я почему-то наивно полагала, что умирание, это процесс в высшей степени трагичный и исполненный сверхъестественным пафосом. О, как я ошибалась.
Честно говоря, я испытала только обиду.
Нет, конечно я не расчитывала на весы бытия, громогласным голос прочитанный список моих грехов, или сонмы поющих гимны Божьей благодати ангелов. Но вот так прозаично и скучно? Я разочарована и кривлю губы в недовольной гримасе.
Вот так меня не стало.